Южноукраинск стал временным пристанищем для многих, кто спасается от войны. Среди них семья Николая и Елены (имена изменены по их просьбе). Вместе с годовалой дочерью и трехлетним сыном они приехали из Чернигова. О том, что пришлось испытать в течение месяца во время интенсивных боевых действий, семейная пара рассказала ЮжкаNews.City. Они также поделились своими впечатлениями от пребывания в Южноукраинске.
Николай и Елена пришли в редакцию вместе со своим сыном. Накануне мальчику исполнилось три года. Мама малыша показала фотографии с детского праздника, который по этому поводу устроили для семьи беженцев в центре раннего развития. Было все, как полагается в день рождения: развлечения и красивый торт.
Наша беседа затянулась на три часа. Все это время мальчик тихо сидел у мамы на руках и рисовал. Удивило, что он не капризничал и не шалил, как положено детям в таком возрасте. Ребенок вел себя по-взрослому, как маленький мужчина.
На то, чтобы выехать из Чернигова, было несколько часов
- С чего началась война для вашей семьи?
Николай: Двадцать четвертого февраля я был в Броварах. Где-то в пять утра проснулся от взрывов. Сразу же собрался и поехал в Чернигов к жене и детям. По дороге навстречу мне двигалось много военной техники. Лена по телефону сказала, что у них все тихо и спросила: «А что вообще происходит?» Я ответил: «Похоже, началось то, о чем все так много говорили». Это уже не первый мой опыт: в 2014 году, когда на востоке нашей страны начались боевые действия, я жил и работал в Донецке. Там впервые почувствовал, что такое война, поэтому знал, с чем придется столкнуться.
- Вы верили, что россия начнет полномасштабное вторжение в Украину?
Николай: Нет. Я думаю, в это никто не верил. А по ту сторону границы мерзко хихикали: «Вы чё, дебилы, какая война?»
- Почему вы сразу не уехали из Чернигова?
Елена: Я даже представить не могла, что все так обернется, поэтому не видела смысла уезжать из Чернигова. Ведь вначале город не обстреливали.
Николай: Чтобы выбраться из города было всего несколько часов, а потом выезды перекрыли, дороги заминировали. Уже через несколько дней москали начали артобстрелы. Стали прилетать ракеты.
Елена: Наша квартира на восьмом этаже девятиэтажного дома. Было слышно, как за Десной идут бои. Мы понимали, что скоро российская армия будет у нас в городе. Из-за постоянного стресса решили переехать в частный дом к моим родственникам. Там мы стали жить вдевятером.
Одна из разбомбленных многоэтажек в Чернигове
Больше всего боялись авиабомбежек
- В частном секторе было безопаснее?
Николай: Чернигов небольшой, поэтому во время обстрелов там не было безопасного места. Россияне накрывали огнем полностью весь город. Первые дни мы слышали сирены. Постоянно прятались в маленьком подвальчике. Иногда соблюдали правило двух стен: сидели в коридоре. Это не такие тревоги, как в Южноукраинске: после звука сирен мы едва успевали пробежать метров десять и уже слышали, как летит самолет. И пошли бомбы… Грады, минометы – это не так страшно. Больше всего мы боялись авиабомбежек.
Елена: Самолеты прилетали стабильно в полночь и в четыре утра. Нашей семье выделили большой диван. Мы спали одетыми. Вернее они спали, а я неделю вообще глаз не сомкнула. Адреналин зашкаливал: среди ночи хватала одного ребенка, муж второго - и бежали в укрытие. Потом сирен уже не было: система оповещения не работала, потому что отключили электричество, а мобильная сеть в нашем районе была недоступной. Мы ориентировались только на шум самолетов.
- Значит, у вас связи с родственниками не было?
Николай: С десятого марта мобильная связь появлялась только в центре города. Сначала я туда ходил, чтобы узнать хоть какие-то новости из интернета и позвонить родным, а потом перестал, слишком опасно было. На то время уже начались уличные бои.
- Там, куда вы перебрались, не было уличных боев?
Николай: Нет. Дом расположен на небольшой тупиковой улице, поэтому там такого не было. Хотя мы готовились: наделали коктейлей Молотова и ждали орков. Я хотел записаться в территориальную оборону, но не взяли. В первые дни войны около двух тысяч желающих пришли в военкомат. Но оружие раздали буквально сотне. Вот так…
Разрушенный Чернигов...
Мы чудом уцелели
- Как дети реагировали на войну, на взрывы?
Николай: Они часто плакали. У сына случались истерики прямо во сне, а дочка постоянно вздрагивала, даже когда все было спокойно. Как-то сидели на кухне, кушали. Тут рядом с домом разорвалась мина. Сынок прямо со стула рухнул вниз.
Елена: Помню день, когда меня тоже накрыла истерика. Мы сидели в погребе, а под землей взрывы слышны еще больше. Мне показалось, что прилетело в том районе, где наша многоэтажка, и она рушится. Внутри все сжималось от боли.
Николай: Самое страшное – не знаешь, что делается в километре от твоего дома. Сидишь у себя в подвале и никому даже не можешь позвонить.
- Ваша многоэтажка уцелела?
Николай: Да, она цела и наша квартира тоже. Но зато пострадал частный дом, в котором мы обосновались. Это случилось 15 марта. На какое-то время наступило затишье, теща даже вышла на крыльцо. Я вернул ее в дом и только успел закрыть дверь, как начался минометный обстрел. Мы быстро спустились в подвал и уже там услышали, как рядом с нашим домом разрываются мины. Когда все стихло, я вышел посмотреть. Дом напротив горел. Рядом еще один разбомбило. Заборы разрушены. Мы с шурином подбежали, чтобы помочь двоим людям, которые лежали под нашими воротами. Один был уже мертв, второй – ранен. В этот момент рядом разорвалась мина. Мы чудом уцелели. Крышу нашего жилища пробило осколком снаряда. Волной выбило окна, двери. Потом мы насчитали сорок дыр в кровле. Удивительным образом наше пристанище практически уцелело, но домов вокруг просто не стало.
Российские войска сбрасывали на жилые кварталы Чернигова бомбы для фортификационных сооружений и военно-промышленных объектов
Я очень боялась не увидеть своих детей взрослыми.
- Вам хватало продуктов и воды?
Николай: Нам очень повезло, потому что дом расположен в нижней точке города. Когда разбомбили обе насосные станции, вся вода из трубопровода еще дней пять стекала к нам. И когда пришлось тушить пожары, слава Богу, у нас тоже была вода! Продуктов в принципе хватало. В первые дни войны мы с шурином умудрились купить на оптовой базе мешок риса и муку. У нас также имелись некоторые запасы других продуктов. Газ нам не отключали, так что мы могли готовить еду. Что есть, было не важно, главное, чтобы выжить.
Елена: Дочку я кормила грудью. Наверное, ей с молоком передавалась тревога, она часто капризничала. В доме было холодно. Мы топили дровами и грелись камином. Две недели малышку совсем не мыли: не было возможности. По дому ходили в теплой одежде.
- О чем вы думали, когда прятались в подвале от бомбежек?
Николай: Мы не думали о том, что будет завтра. Думали только о том, чтобы не прилетело сюда, к нам.
Елена: Я очень боялась не увидеть своих детей взрослыми. Материальное утратило свою ценность: машина, квартира. Важна была только человеческая жизнь.
Это сколки от снарядов, прилетавших во двор частного дома, где жили Николай с Еленой.
Эвакуироваться помогли волонтеры
- Все это время у вас не было возможности эвакуироваться из города?
Николай: Люди выезжали на свой страх и риск. Были случаи, когда машины расстреливали или они подрывались на минах. Так рисковать я не хотел. Мы ждали «зеленый» коридор. Но официальной эвакуации из Чернигова не было до самого освобождения.
- Вы все же выехали из города. Как вам это удалось?
Николай: Мы договорились с волонтерами. Эти ребята просто герои! Они ехали, зная, что обратно могут не вернуться. На своих машинах, за свой счет вывозили людей. Мы примкнули к этой автомобильной колонне 20 марта. До Киева добирались полевыми дорогами. Сто двадцать километров преодолели за семь часов.
Родной Южноукраинск стал мирным пристанищем
- Почему вы решили ехать именно в Южноукраинск?
Николай: С трехлетнего возраста и до окончания школы я жил с родителями в Южноукраинске, поэтому сомнений, в какой город ехать не возникало. Тем более, что здесь относительно спокойно. Двадцать первого марта мы уже были в Южноукраинске. В тот же день я пошел и записался добровольцем в местное формирование территориальной обороны.
- Здесь живете у родственников?
Николай: Мы снимаем квартиру. Нам повезло: жилье помогли найти побратимы из теробороны в первый же день. А вообще я слышал, что сейчас с этим трудно в Южноукраинске.
- Кто вам помог обустроиться? Вы получаете какие-то выплаты от государства, на что вообще живете?
Николай: Мы въехали в пустую квартиру. Обустроиться нам помогли волонтеры и жители города. С одеждой, продуктами и другими необходимыми вещами помогают в соцзащите и волонтерских центрах. За службу в теробороне я получил уже зарплату. На ребенка до трех лет полагается пособие – 800 грн в месяц. Как внутренне перемещенным лицам, нам пока что не выплатили обещанных денег. Личные сбережения уже заканчиваются.
- Вам нравится жить в Южноукраинске?
Елена: В целом отношение к нам хорошее. Нужно было в больницу – без проблем. Я благодарна, что в Южноукраинске организован досуг для детей внутренне перемещенных лиц. Мы с сыном с удовольствием посещаем все мероприятия. Тут много детских площадок. Город красивый и удобный. Нам нравится.
Затишний Южноукраїнськ
Кроме мира ничего не хочется
- Получив такой опыт, вы стали на что-то смотреть по-другому?
Николай: Мне бы хотелось, чтобы люди, которые не видели войну, примеряли эту ситуацию на себя. Не говорили и не думали, что война чья-то, и она не коснется их конкретно.
Елена: Хотелось бы, чтобы люди были более тактичны к тем, кто попал в такую ситуацию. Чтобы уровень эмпатии был выше. Только теперь приходит понимание, каково было людям, которые восемь лет назад бежали из Донецка от войны. Кто-то потерял все тогда и еще раз теперь. Если мы говорим о целостности Украины, отношение к людям должно быть одинаковое по всей стране.
Николай: Иногда я слышу, как кто-то говорит: «Почему нам не все люди из других стран помогают»? Отвечаю: «А вы думали про Сирию, Ливию, Афганистан, когда их бомбили? Когда города равняли с землей. Вы думали, что нужно перевести хотя бы 20 гривен, чтобы какой-то ребенок не умер с голоду?». Мы считаем, что это далеко и нас не коснется.
- Многие украинцы, спасаясь от войны, уехали за границу. Кое-кто из них уже не вернется обратно. А вы не рассматривали такой вариант?
Николай: Если люди уезжают на короткое время, чтобы спасти детей, я еще это понимаю. Крайне отрицательно отношусь, когда мужчины покидают страну. Лично я никогда не рассматривал эмиграцию. Тут могилы моих предков. Они отстаивали свою землю, защищали свой род. А я? «Да мне плевать на это, вы в этой стране прожили, а я поеду в хорошую страну, где для меня все уже построено?» Я также крайне отрицательно отношусь к высказываниям типа: «Мне эта страна ничего не дала, за что воевать?». Что такое государство? Владимир Зеленский правильно сказал, что каждый из нас – президент. Мы сами строим государство, сами выбираем правителя.
- Какие у вас планы на будущее?
Николай: А что можно планировать сейчас? Живем одним днем. Пока будем в Южноукраинске, а потом переедем в Киев. Может, удастся со временем достроить там дом, который начали возводить еще в довоенное время.
- В чем нуждается ваша семья в настоящее время?
Елена: Когда мы читаем в новостях, что каждый день около ста наших солдат гибнут на фронте, то кроме мира ничего не хочется.
- Верите ли вы в нашу победу?
Николай: Однозначно!
- Читайте нас у Telegram. Підписуйтесь на наш канал ЮжкаNews.City
- Будьте в курсі всіх новин, долучайтеся до спільноти ЮжкаNews.City у Viber.
- Читайте актуальні новини від ЮжкаNews.City у Facebook.
- Обговорюйте новини та діліться актуальним в нашій групі Сучасний Южноукраїнськ у Facebook.
- Ми також є в Instagram.
